Стабильность и динамика региональных партийных систем в России (по материалам выборов в законодательные собрания в 2017 году)

Шпагин С.А.

Аннотация

Статья посвящена оценке общих масштабов динамики региональных партийных систем в современной России. Для решения поставленной задачи в работе проводится исследование статистических данных о результатах выборов в законодательные органы власти субъектов Российской Федерации в 2017 году с использованием модифицированного индекса электоральной волатильности. Традиционная методика расчета этого показателя, разработанная М. Педерсеном, ориентировалась только на динамику стабильных демократий и строилась на подсчете изменений уровня электоральной поддержки партий. Материалы исследования демонстрируют необходимость детального учета не только колебаний в поддержке партий избирателями, но и структурных изменений в партийной системе, происходящих в период между выборами в представительные органы власти. Для этого предлагается дополнить расчет электоральной волатильности вычислением индекса межэлекторальной волатильности и суммарного показателя общей волатильности по методу Э. Пауэлл и Дж. Такера. Такая методика позволяет эффективно оценить масштабы перемен в партийных системах российских регионов на современном этапе и стратифицировать их по уровню устойчивости. А деление индекса на электоральную и межэлекторальную части дает возможность сделать первичные выводы о структуре происходящих в них изменений.


Анализ изменений, происходящих в партийной системе страны, является неотъемлемой составной частью теоретических и прикладных политических исследований. Наряду с изменениями, которые происходят в масштабах страны в целом, существенные перемены наблюдаются и на региональном уровне партийной системы. Особенно существенное значение они имеют в федеративных государствах, где разнообразие местных проблем достаточно велико, конфигурации политических сил в регионах не одинаковы, а региональные власти обладают значительными полномочиями. Поэтому внимание политологов привлекают к себе не только федеральные, но и региональные, и муниципальные выборы, по итогам которых можно судить о состоянии и тенденциях развития партийных систем в регионах.

В то же время индикативное значение различных выборов для оценки партийной системы не одинаково. Выборы единоличных органов власти – губернаторов и мэров – носят ярко выраженный персонифицированный характер. Индивидуальные качества претендентов, их персональная известность и эффективность, способность заручиться поддержкой федеральных властей и местных элит могут перевешивать значимость партийной принадлежности. Зато выборы в представительные органы власти, особенно региональные, служат важным показателем политической стабильности и уровня развития партийной системы.

С этой точки зрения выборы в законодательные органы власти субъектов Российской Федерации, состоявшиеся 10 сентября 2017 года, дают интересный материал для анализа. Хотя прошли они только в шести субъектах федерации (Республике Северная Осетия – Алания, Удмуртской Республике, Краснодарском крае и трех областях – Пензенской, Саратовской и Сахалинской), их результаты позволяют сделать выводы о различиях в партийной жизни этих регионов, её специфике по сравнению с федеральной партийной системой, масштабах происходящих в ней перемен.

Для анализа региональных выборов и партийных систем, как правило, применяется ряд количественных показателей. Среди них – активность выдвижения партиями кандидатов и списков, уровень их поддержки избирателями на выборах, количество фракций в избранном органе власти, доля голосов и мест крупнейшей партии, а также эффективные числа электоральных и парламентских партий [4: 92]. Кроме того, для количественной оценки масштабов изменений в партийной системе применяется индекс электоральной волатильности М. Педерсена. Он исчисляется путем деления на два абсолютной величины суммы изменений процента голосов, набранных партиями, по сравнению с прошлыми выборами [2: 9]. Данный индекс позволяет измерить степень устойчивости электоральных предпочтений избирателей в отношении всей совокупности партий, участвующих в выборах. По расчетам М. Педерсена за 1944 – 1977 годы средний показатель волатильности для стран Западной Европы был равен 8,1 (как в Норвегии). Причем в остальных странах эта величина не превышала 11 и только во Франции из-за послевоенного кризиса составила 16,8 [2: 12 – 14].

Однако к этому показателю в настоящее время предъявляются обоснованные претензии: индекс электоральной волатильности фиксирует общую динамику поддержки лишь тех относительно стабильных партий, которые участвуют, как минимум, в двух выборах подряд. Вновь образованные, реорганизованные и исчезнувшие к следующим выборам политические организации оказываются за рамками внимания [5: 112]. Если в политически стабильных обществах этот фактор не имеет решающего значения, то в новых и трансформирующихся политических системах он очень существенно корректирует итоговую оценку стабильности партийной системы.

Для исправления ситуации американские исследователи Э. Пауэлл и Дж. Такер предложили уточнить индекс Педерсена, дополнив его индексом межэлекторальной волатильности. Этот дополняющий показатель призван учесть изменения количественного состава партийной системы в период между выборами. Он вычисляется путем деления на два суммы процентов голосов партий, однократно участвующих в текущих или предыдущих выборах [3]. Таким образом, общая волатильность партийной системы вычисляется путем сложения показателей её электоральной и межэлекторальной волатильности.

Другую корректировку индекса волатильности осуществил С. Эрссон. Он предложил считать ситуации реорганизации уже существующих партий (создание предвыборного блока, ребрендинг, слияние или раскол) проявлениями электоральной волатильности, а образование или окончательную ликвидацию партий – случаями межэлекторальной волатильности (Эрссон называет ее «замещающей»). Поэтому для расчета электоральной волатильности предлагается сравнивать результаты партий до и после блокирования/слияния/раскола, и в расчет индекса включать абсолютную величину разности этих результатов. А результаты однократного участия в выборах принципиально новых или ликвидированных позже партий следует учитывать в части замещающей волатильности [1: 5]. Таким образом, расчет волатильности партийной системы требует анализа преемственности или разрыва в эволюции партийного ландшафта.

Попытаемся выяснить эффективность этих исследовательских инструментов на основе данных ЦИК РФ о выборах в региональные органы законодательной власти в 2017 году [6]. Прежде всего, обратим внимание на преемственность между отдельными партиями. В частности, преобразование в 2016 году партии «Правое дело» в «Партию Роста» хоть и сопровождалось сменой руководства, но не повлияло на её идентификацию в качестве лояльной праволиберальной оппозиции. Такая интерпретация позволяет рассматривать эти организации как одну, повторно участвующую в региональных парламентских выборах 2012 и 2017 годов.

В состоявшихся в 2017 году региональных парламентских выборах приняло участие совсем немного партий. Более того, их количество заметно сократилось по сравнению с выборами 2012 года. Несмотря на то, что число партий и их региональных отделений, имеющих право участвовать в выборах, за 5 лет выросло в 2 – 3 раза, а в Пензенской области – почти в 4 раза, свои списки кандидатов выдвинуло значительно меньшее количество партий. А зарегистрированных списков оказалось еще меньше – от 5 в Краснодарском крае до 10 в Пензенской и Сахалинской областях. Причем и этот максимум оказался ниже минимального значения 2012 года [7: 15 – 16]. В 2012 году 23 партии выдвинули и смогли зарегистрировать в общей сложности 79 списков кандидатов. В 2017 году 16 партий сумели довести до голосования только 45 списков, причем половина из них ограничилась только одной избирательной кампанией (см. таблицу 1).

Таблица 1. Результаты участия партий в региональных выборах в 2012 и 2017 годах
Регионы Республика Северная Осетия-Алания Удмуртская Республика Краснодарский край Пензенская область Саратовская область Сахалинская область
Партии 2012 2017 2012 2017 2012 2017 2012 2017 2012 2017 2012 2017
«Единая Россия» 45.44 60.14 54.67 65.17 70.84 71.88 71.99 70.09 79.09 67.66 51.95 46.74
КПРФ 10.78 6.71 17.71 15.33 9.16 11.71 12.76 13.35 8.39 14.85 18.98 17.28
ЛДПР 1.37 2.17 10.36 9.23 4.65 11.32 4.7 7.12 2.87 8.16 8.66 13.64
«Справедливая Россия» 7.37 10.33 5.21 6.78 4.24 3.52 2.92 5.55 5.08 5.82 7.42 4.76
ДПР 0.22 0.61 0.2 0.28 0.16 0.29
«За справедливость!» 0.4 0.99 0.61 1.53
РЭП «Зеленые» 1.27 1.53 0.86 0.91 0.7 0.44
«Союз горожан» 0.1 0.66
КПСС 1.22 1.62 0.67 3.14 4
«Партия соц. сетей» 0.1 0.27 0.16
«Народная партия России» 0.2 0.38
«Партия соц. защиты» 0.12 0.41
«Города России» 0.18 0.52 0.17 0.13
«Альянс зеленых – Народная партия» 2.11 0.96 0.64
«Коммунисты России» 1.71 2.38 1.49 3.33 1.57 2.75 1.54 2.28 4.32
«Патриоты России» 27.32 15.95 4.6 0.86 0.36 0.7 1.34 1.31
СДПР 0.11 0.12
«Яблоко» 1.76 1.1 0.74 1.23 2.97 1.67

Таблица показана не полностью Открыть полностью

Посчитано на основе результатов голосования в едином округе в процентах голосов от общего числа действительных бюллетеней.

При этом списочный состав партий-участниц за два электоральных цикла ощутимо изменился. Стабильными и повсеместными участницами региональных избирательных кампаний были только парламентские партии. Среди непарламентских партий лидируют «Коммунисты России» (9 кампаний), за ними следуют «Патриоты России» (8 кампаний). По 6 кампаний на счету ДПР, «Зеленых» и «Яблока», однако почти все они приходятся на 2012 год. Только 7 непарламентских партий участвовали в выборах повторно, и только две – «Коммунисты России» и «Патриоты России» – более чем в одном регионе.

Для оценки волатильности региональных партийных систем особенно интересны данные о стабильности участия партий в выборах (см. таблицу 2). Везде, кроме Сахалинской области, количество партий, участвовавших в двух избирательных кампаниях подряд, гораздо меньше общего количества участников избирательного процесса. А это означает, что исчисление волатильности по формуле М. Педерсена неминуемо должно привести к существенной потере точности.

Таблица 2. Суммарные показатели стабильности участия партий в выборах 2012 и 2017 годов по регионам
Регионы Количество партий
участвовавших в двух выборах подряд участвовавших только в текущих или предыдущих выборах представленных в законодательном органе
в 2012 году в 2017 году
Республика Северная Осетия-Алания 6 13 4 4
Удмуртская Республика 5 7 4 4
Краснодарский край 5 11 2 5
Пензенская область 6 9 2 4
Саратовская область 5 9 3 4
Сахалинская область 7 7 4 3
В среднем по всем регионам 5.67 9.33 3.17 4

Если обратиться к парламентскому уровню функционирования партийной системы, то формально количество партий в составе половины вновь избранных представительных органов возросло. Однако масштабы их представительства не стоит преувеличивать. Господство «Единой России» везде сохранилось, зато присутствие большинства иных партий сведено к минимуму. В законодательное собрание Краснодарского края «Справедливая Россия» и «Партия Роста» провели только по одному депутату (причем последняя – по одномандатному округу), в законодательном собрании Пензенской области – столько же у ЛДПР и «Справедливой России», а фракция КПРФ насчитывает двоих депутатов.

Динамика электоральной поддержки партий на выборах 2017 года по сравнению с 2012 годом детализирована в таблице 3. По закону больших чисел самыми значительными были изменения результатов «Единой России». Наиболее заметный прирост голосов «партия власти» получила в республиках, особенно в Северной Осетии, где отобрала значительную часть голосов у «Патриотов России». Свой вклад в волатильность результатов «единороссов» внесло и ощутимое снижение уровня их поддержки в Саратовской области.

Таблица 3. Динамика поддержки партий на выборах 2017 г.
Партии Республика Северная Осетия-Алания Удмуртская Республика Краснодарский край Пензенская область Саратовская область Сахалинская область В среднем по группе регионов
«Единая Россия» 14.7 10.5 1.04 -1.9 -11.43 -5.21 7.46
КПРФ -4.07 -2.38 2.55 0.59 6.46 -1.7 2.96
ЛДПР 0.8 -1.13 6.67 2.42 5.29 4.98 3.55
«Справедливая Россия» 2.96 1.57 -0.72 2.63 0.74 -2.66 1.88
«Коммунисты России» (-1,71) -0.89 -1.76 (-2,75) 0.74 (4,32) 2.03
«Патриоты России» -11.37 (-4,6) (-0,86) 0.36 (-0,7) -0.03 2.99
«Яблоко» (-1,76) (-1,1) (-0,74) (1,23) -1.3 1.23
Другие партии (в сумме): 8.81 5.3 5.83 3.55 2.34 12.68 6.42

Посчитано по результатам голосования в едином округе в процентах голосов от общего числа действительных бюллетеней. В скобках приведены значения единственного участия (положительные значения – в 2017 году, отрицательные – в 2012 году).

На втором месте по уровню неустойчивости поддержки избирателей оказалась ЛДПР, которая почти повсеместно укрепила свои позиции. Особенно серьезный рост показателей у нее в Краснодарском крае, Саратовской и Сахалинской областях. Далее следует партия «За женщин России», участвовавшая только в одной избирательной кампании – выборах в Сахалинскую областную думу. Зато здесь она показала достойный результат (что, однако, не позволило попасть в состав депутатского корпуса). Судя по подчеркнутой лояльности партии к действующей власти и социальной направленности её программы, ей могла достаться часть голосов, ранее отданных за «Единую Россию» и «Справедливую Россию».

Следующими по среднему уровню волатильности поддержки оказались «Патриоты России» – в основном из-за чувствительных потерь в Северной Осетии и неучастия в выборах в Удмуртии, где в 2012 году партия получила 4,6% голосов. Лишь на 5-м месте – КПРФ, голосование за которую было намного ровнее. За коммунистов проголосовало заметно больше избирателей в Саратовской области, но в обеих республиках и на Сахалине партия понесла небольшие потери. Интересно, что везде, где уровень поддержки коммунистов снизился, наблюдается корреляция этих потерь с результатами вновь созданной партии «Родина», не участвовавшей в избирательных кампаниях 2012 года. Хотя создатели «Родины» подчеркивают её преемственность с организацией, вошедшей в 2006 году в состав «Справедливой России», какой-либо связи между результатами этих партий на последних выборах не прослеживается.

В региональном измерении главный вывод заключается в том, что региональные партийные системы входят в фазу стабилизации. Практически во всех регионах показатель электоральной волатильности снизился по сравнению с прошлыми выборами. Исключение составили только Сахалинская область, где он лишь немного вырос, и Удмуртская Республика, где его значение почти не изменилось.

Наименее устойчивой оказалась партийная система в Северной Осетии (см. таблицу 4). Причем основная доля изменений приходится на электоральную волатильность. Наибольший вклад в эту неустойчивость внесла потеря значительной части голосов «Патриотами России» и их приобретение «партией власти». Доминирование «Единой России» в регионе усилилось, однако партийная система здесь сохранила признаки своеобразия: «Патриоты России» удержались на позиции второй партии, «Справедливая Россия» прочно заняла третье место, оттеснив КПРФ, а ЛДПР снова осталась за бортом регионального парламента. Хотя количество партий, участвующих в выборах, за 5 лет в республике сократилось вдвое, уровень межэлекторальной волатильности оказался невысоким: все выпавшие из избирательного процесса партии не пользовались значительной поддержкой. Этот уровень был бы еще ниже, если бы не участие партии «Родина» в кампании 2017 года. Можно предположить, что участие «Родины» в региональных выборах приведет к дальнейшим потерям голосов КПРФ и «Патриотами России». В любом случае, на настоящий момент можно говорить о том, что в Северной Осетии процесс формирования партийной системы еще далек от своего завершения.

Таблица 4. Показатели волатильности региональных партийных систем на выборах 2017 года
Регионы Индекс электоральной волатильности, % Индекс межэлекторальной волатильности, % Индекс общей волатильности, %
Республика Северная Осетия-Алания 17.53 4.68 22.21
Удмуртская республика 8.24 5.83 14.07
Краснодарский край 6.37 3.9 10.27
Пензенская область 4.32 3.02 7.34
Саратовская область 12.33 2.14 14.47
Сахалинская область 8.37 8.07 16.44
В среднем по группе регионов 9.53 4.61 14.08

Посчитано по результатам голосования в едином округе в процентах голосов от общего числа действительных бюллетеней.

Хотя по уровню электоральной неустойчивости Сахалинская область уступает Саратовской, но благодаря самому высокому показателю межэлекторальной волатильности общий масштаб изменений в её партийной системе оказывается выше. Кроме уже названного результата партии «За женщин России», свой вклад в повышение этих показателей на Сахалине внесли и участие в выборах 2017 года «Коммунистов России», и неучастие в них «Партии Роста». Небольшое своеобразие в партийную систему этого региона вносят трехпартийный состав областной думы и самая большая доля депутатов-самовыдвиженцев – 10,7%. Что же касается Саратовской области, то уход сразу восьми малых партий и возвращение «Яблока» почти не отразились на расстановке сил в регионе – в отличие от укрепления позиций КПРФ и ЛДПР. В результате именно здесь был зафиксирован самый низкий уровень межэлекторальной волатильности – 2,14%.

Наименьшее значение индекса Педерсена и общей волатильности партийной системы показывает Пензенская область. Судя по всему, там достигнут некий максимум политической стабильности: активность партийной жизни крайне низка, гегемония «Единой России» никем не оспаривается, присутствие парламентских партий в законодательном собрании носит символический характер, а непарламентские партии вовсе незаметны. Сходная ситуация наблюдается и в Краснодарском крае, где не только представительство, но и участие непарламентских партий в выборах сведено к минимуму.

Наконец, случай Удмуртии можно рассматривать как медианный для всей группы изучаемых регионов. Здесь проявили себя почти все тенденции электорального цикла, но в слегка смягченной форме. Отсев выдвинутых партийных списков здесь был относительно высоким – 33%, но не настолько, как в Северной Осетии и Краснодарском крае. Результат «Единой России» вырос – но не на 15%, как в другой республике, и был достаточно высоким, но не таким большим, как в Пензенской области. Доля голосов, отданных за непарламентские партии, заметно сократилась – но не в 10 раз, как на Кубани. Количество и партийный состав фракций в республиканском Государственном Совете не изменился и полностью соответствует структуре Государственной Думы. А показатель общей волатильности почти не отличается от среднего по группе регионов.

Таким образом, из шести субъектов федерации, где в 2017 году прошли региональные парламентские выборы, в двух – Краснодарском крае и Пензенской области – партийные системы могут быть отнесены к числу высокостабильных. Высокие входные барьеры позволяют элитам этих регионов достичь полной электоральной управляемости. Ситуация в Удмуртской Республике и Саратовской области лишь чуть менее контролируема. Относительно высокая общая волатильность характерна для партийных систем в Северной Осетии и – с определенными оговорками – Сахалинской области. В первом случае она определяется только результатами ведущих игроков, во втором свой вклад вносят еще и малые партии.

Применение индекса общей волатильности позволяет лучше оценить масштаб изменений, происходящих в партийной системе страны или региона. В этом отношении наиболее характерен пример Сахалинской области, где подсчет результатов партий, однократно участвующих в выборах, привел к удвоению уровня волатильности. Кроме того, деление индекса на электоральную и межэлекторальную части дает возможность сделать первичные выводы о структуре этих изменений. Уровень электоральной волатильности указывает на колебания поддержки партий избирателями и элитами, т.е. на динамику спроса на политическом рынке. Значение межэлекторальной волатильности позволяет хотя бы приблизительно оценить краткосрочную динамику политического предложения.

Поступила в редакцию 04.03.2018, в окончательном виде 02.04.2018.


Список литературы

  1. Ersson S. Electoral volatility in Europe: Assessments and potential explanations for estimate differences. Paper to be presented to the 2012 Elections, Public Opinion and Parties (EPOP) Conference Oxford University, September 7 - 9, 2012. 41 р.
  2. Pedersen M.N. The Dynamics of European Party Systems: Changing Patterns of Electoral Volatility. – European Journal of Political Research. 1979. V. 7. No. 1. P. 1–26.
  3. Powell E., Tucker J.A. Revisiting Electoral Volatility in Post-Communist Countries: New Data, New Results, and New Approaches. – British Journal of Political Science. 2014. No. 44(1). P. 123–147.
  4. Партийная реформа и контрреформа 2012 – 2014 годов: предпосылки, предварительные итоги, тенденции / под ред. Н.А. Борисова, Ю.Г. Коргунюка, А.Е. Любарева, Г.М. Михалевой. М.: Товарищество научных изданий «КМК», 2015. 204 с.
  5. Туровский Р.Ф. Электоральное пространство России: от навязанной национализации к новой регионализации? – Полития. 2012. №3 (66). С.100–120.
  6. Центральная избирательная комиссия Российской Федерации. Официальный сайт. Доступ: http://www.vybory.izbirkom.ru/region/izbirkom (проверено 25.11.2017). - http://www.vybory.izbirkom.ru/region/izbirkom
  7. Шпагин С.А. Парламентские выборы 2017 года в субъектах Российской Федерации и региональные партийные системы. – Выборы: теория и практика. 2017. №4(44). С.15–20.