Смешанная несвязанная избирательная система с преобладанием мажоритарной части на региональных и муниципальных выборах в России

Любарев А.Е.

Аннотация

Обсуждается применение смешанной несвязанной избирательной системы с преобладанием мажоритарной части в России на выборах региональных парламентов и представительных органов региональных центров. Изложена краткая история применения в России смешанной несвязанной системы. Отмечается, что модель с преобладанием мажоритарной части была основной на региональных выборах 1993–2002 гг., когда смешанная система применялась редко и в порядке эксперимента, а в период 2003–2013 гг. такая модель на региональных выборах была запрещена. Широкое применение ее на муниципальных выборах началось в 2014 г., а на региональных выборах – в 2019 г. С этого времени выборы региональных парламентов по смешанной системе с преобладанием мажоритарной части прошли в 21 регионе 26 раз и в 27 региональных центрах 51 раз. В статье показано, что партия-лидер (в одном случае ЛДПР, в остальных – «Единая Россия») завоевывает большую (чаще всего значительно большую) долю мандатов, чем доля полученных ею голосов. Это достигается в основном за счет мажоритарной части, в то время как в списочной части преимущества партии-лидера часто совсем не проявляется, особенно при распределении между списками 10 мандатов. Показана связь между долей голосов за список партии-лидера и долей завоеванных ею мандатов в одномандатных округах. Результатом данной модели часто является «сфабрикованное большинство» (получение партией большинства мандатов при поддержке менее половины избирателей): таких случаев на региональных выборах 46%, а на выборах в региональных центрах 63%.

---

История применения смешанной системы в России

Смешанная несвязанная (параллельная) избирательная система применяется в России с декабря 1993 г. На выборах в Государственную Думу она применялась в 1993–2021 гг. в шести кампаниях из восьми (кроме 2007 и 2011 гг.). На региональных выборах она тоже начала применяться в декабре 1993 г., но вплоть до середины 2003 г. использовалась редко (всего в 10 кампаниях в 8 регионах). Однако с декабря 2003 г. использование партийных списков стало обязательным, при этом в небольшом числе регионов применялась полностью пропорциональная система, и число таких регионов в последние годы сократилось. Полностью мажоритарная система из российских регионов после 2003 г. применялась только в Москве с 2014 г. (когда закон сделал исключение для городов федерального значения). В 2022 г. из федерального законодательства было исключено требование об обязательности партийных списков на региональных выборах, но за прошедшие три года ни один регион этой возможностью не воспользовался. Всего смешанная система с 2003 г. по 2025 г. использовалась в 346 кампаниях почти во всех регионах (исключениями являются Республика Дагестан, два ликвидированных автономных округа, а также регионы, присоединенные в 2022 г.).

На муниципальных выборах смешанная система до 2004 г. применялась только в Красноярском крае. Затем она постепенно начала внедряться в других регионах. В короткий период 2011–2013 гг. использование партийных списков было обязательно в муниципальных районах и городских округах с числом депутатов не менее 20, и тогда смешанная система широко применялась в крупных городах, в том числе в региональных центрах. С 2014 г. ее применение пошло на спад, тем не менее, во многих региональных центрах она продолжает использоваться.

В мировой практике известны разные варианты смешанной несвязанной системы, различающиеся особенностями списочной и мажоритарной частей [13: 207–209]. В российской практике списочная часть – это всегда единый избирательный округ и закрытые списки (часто, но далеко не всегда, разделенные на территориальные группы). В мажоритарной части в большинстве случаев используются одномандатные округа и плюральная система (мажоритарная система относительного большинства), случай мажоритарной системы абсолютного большинства – единственный (Республика Северная Осетия – Алания), случаев с многомандатными округами немного. Во всех кампаниях, анализируемых в данной статье, кроме одной, использовались одномандатные округа и плюральная система (исключение – Мурманск в 2014 г., где образовывались двухмандатные округа).

На выборах в Государственную Думу соотношение списочной и мажоритарной частей всегда было равным, хотя президентская администрация несколько раз пыталась добиться преобладания мажоритарной части. На региональных выборах 1993–2002 гг. мажоритарная часть преобладала во всех восьми регионах, но в Красноярском крае соотношение мажоритарной и списочной частей было близким (22:20), а в остальных семи регионах мажоритарная часть доминировала (от 2:1 в Псковской области и Корякском АО до 27:5 в Калининградской области и Усть-Ордынском Бурятском АО).

В 2003–2013 гг. федеральное законодательство требовало, чтобы на региональных выборах списочная часть составляла не менее половины. Таким образом, модели с преобладанием мажоритарной части не допускались. В 2013 г. требование это было смягчено (списочная часть должна была составлять не менее 25%), а в 2022 г. совсем исключено. До 2019 г. только два региона воспользовались этим смягчением, и то лишь для того чтобы сделать списочную часть на единицу меньше мажоритарной (такие случаи мы не относим к моделям с преобладанием мажоритарной части). Начиная с 2019 г. модели с преобладанием мажоритарной части стали на региональных выборах применяться хоть и не повсеместно, но достаточно широко: за семь лет они использовались в 26 кампаниях в 21 регионе (в пяти регионах уже дважды).

На выборах представительных органов региональных центров в период 2005–2011 гг. соотношение мажоритарной и списочной частей чаще всего было равным или примерно равным. Исключениями, где преобладала мажоритарная часть, были Нижний Новгород (28:14) в 2005 и 2010 гг. и Владимир (28:7) в марте 2011 г. Затем в 2011–2013 гг. модели с преобладанием мажоритарной части были запрещены федеральным законом. С 2014 г. они вновь были разрешены и стали популярными: за 12 лет они применялись в 51 кампании в 27 региональных центрах (в 8 дважды и в 8 трижды) [7; 8; 9; 10; 11; 12].

В настоящей работе мы анализируем случаи применения модели с преобладанием мажоритарной части на региональных выборах 2019–2025 гг. и на выборах представительных органов региональных центров 2014–2025 гг.

Особенности смешанной несвязанной системы

Когда в России и в ряде других стран вводили смешанную несвязанную систему, то рассчитывали, что она сможет соединить достоинства мажоритарной и пропорциональной систем. Однако практика показала, что она сочетает не только достоинства, но и недостатки обеих систем. В частности, одним из достоинств пропорциональной системы является то, что партии получают мандаты в соответствии с пропорцией поданных за них голосов. Для мажоритарной системы, напротив, характерно сильное различие между долями голосов, поданных за партии, и долями полученных партиями мандатов. И если смешанная связанная система (действующая в Германии, Новой Зеландии и др.) позволяет сохранить это важное достоинство пропорциональной системы, то для смешанной несвязанной системы больше характерен отмеченный недостаток мажоритарной системы, пусть и проявляемый не столь сильно [4; 13: 203–234].

Одно из наиболее ярких проявлений несоответствия между итогами голосования и результатами выборов – эффект «сфабрикованного» большинства, который часто проявляется при мажоритарной системе и достаточно часто – при смешанной несвязанной. Он состоит в том, что партия, за которую проголосовало менее половины избирателей, получает более половины мандатов. Тем самым искажается воля избирателей, которые не дали соответствующей партии право единолично принимать законы и другие важные решения [2: 74–77, 92, 179; 6].

В период с декабря 2003 г. по октябрь 2012 г., когда соотношение мажоритарной и списочной частей было в основном равным, из 173 кампаний региональных выборов «сфабрикованное большинство» имело место в 51, а из 52 кампаний в региональных центрах – в 17 [15]. В период с декабря 2003 г. по сентябрь 2022 г. мы насчитали 137 случаев «сфабрикованного большинства» на региональных выборах [9: 472–475].

Политика российских законодателей в области избирательных систем

Политика российских законодателей в области избирательных систем не отличалась последовательностью, но ее изменения не были случайными. В период 1993–2002 гг. на выборах в Государственную Думу действовала смешанная несвязанная система с равным соотношением мажоритарной и списочной частей, на региональных выборах право определения избирательной системы было полностью отдано регионам, на муниципальных выборах оно лишь частично было в руках органов местного самоуправления, но в большей степени зависело от региональных законодателей. И в этот период смешанную систему на региональных выборах применили всего несколько регионов, в основном в порядке эксперимента и в большинстве всего по одному разу, а на муниципальном уровне она применялась только в Красноярском крае.

В большинстве регионов и муниципальных образований преобладала мажоритарная система относительного большинства (плюральная система), которая не способствовала развитию политических партий: в большинстве округов побеждали «крепкие хозяйственники» и представители профессий, близких к людям (социальные работники, медики, учителя) и т.п., мало связанные с партиями или никак с ними не связанные [5]. И так продолжалось, пока не появилась единая «партия власти» с достаточной поддержкой избирателей.

В 2002 г. в федеральное законодательство по настоянию фракций КПРФ, «Союза правых сил» и «Яблока» при нейтралитете или ленивой поддержке фракций «Единство» и «Отечество – Вся Россия», а также ЦИК России было внесено требование об избрании не менее половины региональных парламентов по пропорциональной системе. И в период с декабря 2003 г. по октябрь 2006 г. практически во всех регионах действовала смешанная система. На муниципальных выборах вплоть до осени 2005 г. смешанная система оставалась редкостью – к городам Красноярского края добавилось лишь одно муниципальное образование Читинской области [7; 10; 11].

В 2005 г. было принято законодательное решение о переходе к полностью пропорциональной системе на выборах в Государственную Думу. При этом экспертам было понятно, что смешанная несвязанная система выгоднее для «Единой России», чем полностью пропорциональная, поскольку в одномандатных округах она получала и получает большую долю мандатов, чем по спискам. Однако, по нашему мнению, решение принималось Администрацией Президента в своих интересах – ради повышения степени управляемости депутатского корпуса, что было связано, в том числе, с предстоящим переходом В.В.Путина с должности президента на должность главы правительства [10: 545–548].

Тем не менее, этот переход породил тенденцию подражания в ряде регионов. В период с марта 2007 г. по март 2010 г. выборы по полностью пропорциональной системе прошли в 11 регионах [1; 10: 598; 17]. Одновременно началось внедрение как смешанной, так и полностью пропорциональной системы на муниципальных выборах [10: 607–612; 14].

В 2011 г. произошел перелом. Еще в марте этого года был принят федеральный закон, обязывающий избирать по пропорциональной системе не менее половины составов представительных органов муниципальных образований, насчитывавших не менее 20 депутатов. Но в июле того же года Конституционный Суд РФ признал не соответствующими Конституции РФ выборы по пропорциональной системе в небольших сельских поселениях [14]. И начался обратный процесс. Из 11 регионов, ранее принявших полностью пропорциональную систему, за последующее десятилетие от нее отказались 7, правда, добавились два региона, и в настоящее время полностью пропорциональная система на региональных выборах применяется только в шести кавказских республиках. Следующим шагом в 2013 г. стала полная отмена требований об использовании пропорциональной системы на муниципальных выборах и в городах федерального значения и снижение до 25% обязательной доли списочной части в остальных регионах. Наконец, в 2022 г. требование об обязательном использовании пропорциональной системы на региональных выборах было полностью отменено, хотя на практике ни в одном регионе, кроме Москвы, этим не воспользовались. В то же время, как отмечалось выше, в регионах началось сокращение списочной части. Для выборов в Государственную Думу в 2014 г. был принят закон, вернувший смешанную систему [9: 115–117, 126–127, 264, 380, 386–387].

Эти процессы, получившие название «департизации» [8], стали следствием снижения результатов «Единой России». Первое снижение произошло в 2011 г. на выборах в Государственную Думу и в 2013 г. на региональных выборах, оно привело к возвращению смешанной системы на думских выборах, снижению обязательной доли списочной части на региональных выборах и отмене обязательного применения пропорциональной системы на муниципальных выборах. Однако затем произошли крымские события, которые увеличили поддержку «партии власти», и на региональных выборах доля списочной части тогда не стала сокращаться. Второе снижение произошло в 2018 г. на фоне непопулярных социальных реформ, и тогда регионы начали пользоваться возможностью, которую им дал закон 2013 г.

Остается вопрос: почему «Единая Россия» не стала полностью отказываться от пропорциональной составляющей на региональных выборах и на части муниципальных выборов, а предпочла сохранить смешанную систему, пусть и с пониженной долей списочной части? Ответ, по-видимому, в том, что такая система для «партии власти» достаточно удобна. С одной стороны, мажоритарная часть, составляющая 57–80%, обеспечивает ей большинство мандатов даже при не очень высоком уровне поддержки избирателями. С другой стороны, наличие списочной части позволяет вести единую кампанию и при необходимости использовать технологию «паровозов» (когда во главе списка идет руководитель региона или иное популярное лицо, не собирающееся становиться депутатом). Кроме того, сохранение списочной части в некоторой степени является уступкой системной оппозиции в обмен на ее лояльность.

Все это мы продемонстрируем на примере региональных и муниципальных выборов, проходивших по смешанной системе с преобладанием мажоритарной части.

Региональные выборы 2019–2025 годов

Как отмечалось выше, за период с 2019 г. выборы по модели с преобладанием мажоритарной части прошли в 21 регионе 26 раз – в пяти регионах дважды. Эти случаи показаны в таблице 1. Доля мажоритарной части составляла от 62,5% во Владимирской и Новгородской областях до 75% в Республике Марий Эл, Приморском крае и Саратовской области.

Мы видим, что во всех случаях общая доля мандатов у лидера была выше, чем доля полученных им голосов. Минимальная разность (8,4%) получилась в Липецкой области, максимальная – в Новгородской области (42,4%). В 11 случаях разность превысила 30%.

Во всех случаях общая доля мандатов у лидера превышала 50% (минимум, 54,8% в Липецкой области). В то же время в 12 кампаниях лидер получил менее 50% голосов. Таким образом, мы имеем 12 случаев «сфабрикованного» большинства.

Выборы представительных органов региональных центров 2014–2025 годов

Как отмечалось выше, за период с 2014 г. выборы по модели с преобладанием мажоритарной части прошли в 27 региональных центрах 51 раз (в 8 дважды и в 8 трижды). Эти случаи показаны в таблице 2. Доля мажоритарной части составляла от 57% в Туле до 80% в Новосибирске.

Мы видим, что во всех случаях общая доля мандатов у лидера была выше, чем доля полученных им голосов. Минимальная разность (5,2%) получилась в Томске в 2020 г., максимальная – в Смоленске в 2020 г. (44,5%). В 28 случаях (т.е. более чем в половине случаев) разность превысила 30%.

Во всех случаях, за исключением одного (Томск в 2020 г.), общая доля мандатов у лидера превышала 50%. В то же время в 32 кампаниях (63%) лидер получил менее 50% голосов. Таким образом, мы имеем 32 случая «сфабрикованного» большинства.

Распределение мандатов между партийными списками

Теперь попробуем проанализировать результаты выборов в целом – для всех 77 рассмотренных кампаний. В предыдущих разделах мы отметили, что доля завоеванных партией-лидером мандатов заметно превышает долю полученных ею голосов избирателей. Однако эта разность складывается из двух компонентов – разности в списочной и в мажоритарной части.

Начнем со списочной части. И тут мы видим, что нет единой тенденции. В 62 случаях разность между долей списочных мандатов лидера и долей голосов положительная, но в 15 случаях отрицательная. Да и еще в 14 случаях разность небольшая – менее 5%, то есть эти доли достаточно близки – при том, что точное соответствие в общем-то недостижимо. Иными словами, только в 48 случаях из 77 разница существенная – выше 5%.

При этом мы знаем, что почти во всех регионах мандаты распределяются либо с помощью метода делителей Империали, либо с помощью тюменского метода, и оба этих метода дают преимущества партии-лидеру [9: 387; 13: 277–285; 16]. Тем не менее, преимущество это не проявляется более чем в трети случаев.

Чтобы понять, в чем дело, посмотрим, как зависит разница от числа мандатов, распределяемых между списками. Сначала общая статистика. В одном случае (Амурская область) распределялось 9 мандатов, в 43 случаях – 10, в 17 случаях – 11–12, в 13 случаях – 13–16, в двух случаях (Удмуртская Республика и Ростовская область) – 20 и в одном случае (Краснодарский край) – 25.

В таблице 3 показано, как различаются разности в зависимости от числа мандатов. И мы видим, что основное число случаев с отрицательной разностью оказывается при распределении 10 мандатов, а уже для 13 и более мандатов таких случаев нет. В то же время для 13–16 мандатов почти в половине случаев разность превышает 10%, а для 20 и 25 мандатов разность превышает 10% во всех трех случаях.

Объяснение этому достаточно простое. Закон требует, чтобы партия, преодолевшая 5-процентный барьер, получила хотя бы один мандат. И если распределяется всего десять мандатов, а барьер преодолевают шесть партий, то партия-лидер просто не может получить более пяти мандатов. Так, в Костромской области в 2025 г. в областную Думу прошло шесть партий, и «Единая Россия», набравшая 50,3% голосов, получила пять мандатов, а остальные пять партий – по одному мандату. И предусмотренный в областном законе метод Империали никак не мог помочь «Единой России» получить больше мандатов – им неоткуда было взяться.

Если же партия, занявшая второе место, получает два мандата, то при распределении десяти мандатов, лидеру достается не больше пяти мандатов, когда барьер преодолевают пять партий (а сейчас это происходит чаще всего), а при шести прошедших – не более четырех мандатов. Так, в Пензе в 2024 г. «Единая Россия», набравшая 65,8% голосов, смогла получить только пять мандатов, так как два мандата достались КПРФ и по одному мандату – трем другим партиям.

Таким образом, сокращение числа списочных мандатов до десяти часто лишает «Единую Россию» возможности получить «бонус» в списочной части представительного органа. Однако это компенсируется «бонусом» за счет мажоритарной части.

Мандаты, получаемые партиями в одномандатных округах

В отношении результатов партии-лидера в одномандатных округах ситуация однозначная. Во всех 77 случаях эта партия завоевала в округах большую долю мандатов, чем доля голосов, полученных списком. И, за одним исключением, большую долю мандатов, чем в списочной части.

Исключением является Томск 2020 г., где, во-первых, у партии-лидера самый низкий результат (24,5%), а, во-вторых, оппозиция сумела реализовать проект «умного голосования». В результате «Единая Россия» получила здесь три мандата из десяти по спискам (30%) и 8 мандатов из 27 в округах (29,6%) [3]. Ее общая доля мандатов получилась 29,7%, то есть всего на 5,2% больше, чем доля голосов.

Особыми случаями можно также считать Липецкую область 2021 г., Краснодарский край и Саратовскую область 2022 г., Ростовскую область 2023 г. и Краснодар 2025 г., где разница невысока. Так, в Краснодаре у «Единой России» при 63,4% поддержки и 9 из 13 мандатов по спискам (69,2%) только 30 из 39 мандатов в округах (76,9%), то есть разница с долей голосов 13,5% и с долей списочных мандатов 7,7%. Однако во всех девяти округах, где победили представители других партий или самовыдвиженцы, кандидатов от «Единой России» не было: они либо не подали документы на регистрацию, либо выбыли после регистрации, то есть эти округа были намеренно уступлены оппозиции.

Во всех остальных случаях (71) разница доли завоеванных партией-лидером округов с долей голосов за ее список была больше 22%, а разница с долей списочных мандатов – больше 15%. Максимальная разница с долей голосов (62,8%) получилась в Смоленске в 2020 г., а максимальная разница с долей списочных мандатов (66,7%) – в Амурской области в 2021 г. В 12 случаях (16%) партия-лидер завоевала в одномандатных округах все 100% мандатов. В этом отношении ЛДПР в Хабаровском крае в 2019 г. принципиально не отличается от «Единой России» в других случаях: разница с долей голосов 35,6% и с долей списочных мандатов 25,0%.

Ранее был сделан анализ связи между результатом партии-лидера и долей получаемых ею мажоритарных мандатов. Этот анализ делался также на материале российских региональных и муниципальных выборов, проходивших по смешанной несвязанной системе, однако в то время соотношение списочных и мажоритарных мандатов было в основном равным или примерно равным. Тогда были сделаны следующие выводы: «Мажоритарная система относительного большинства, которая применяется … в качестве компонента смешанной системы, имеет такое свойство – давать абсолютное большинство мандатов партии, имеющей поддержку лишь относительного большинства избирателей… В связи с этим интересно оценить, как связаны поддержка избирателями “Единой России” по единому избирательному округу и доля мандатов, получаемых этой партией по мажоритарным округам. Коэффициент корреляции между этими показателями оказался довольно низким (0,26), хотя и значимым при 5%-ном критерии… Таким образом, можно сделать вывод, что при получении партии­–лидером от 40 до 50% голосов по единому округу она почти во всех случаях использования смешанной системы добивается “сфабрикованного большинства”. При ее поддержке избирателями на уровне 35–40% вероятность “сфабрикованного большинства” также весьма высока, при уровне поддержки 30–35% она значительно ниже, а при поддержке менее 30% получение “сфабрикованного большинства” маловероятно» [15].

Сейчас мы можем провести аналогичное исследование для случаев с преобладанием мажоритарной части. В этот раз коэффициент корреляции оказался выше – 0,47. Связь двух параметров лучше всего иллюстрирует таблица 4.

Мы видим, что при уровне поддержки партии-лидера менее 40% в половине случаев она получает менее 80% мажоритарных мандатов. Случаев получения 100% мажоритарных мандатов в этих диапазонах не наблюдалось. Уже при уровне поддержки в 40–50% преобладают случаи получения 90–97% мажоритарных мандатов, но есть и случаи со 100%. При уровне поддержки более 50% не наблюдаются случаи получения менее 70% мажоритарных мандатов, и даже случаи в интервале 70–80% оказываются редкими.

При этом заметно, что зависимость нелинейна. В интервале 35–40% большая доля случаев получения менее 70% мажоритарных мандатов, чем в интервале 25–35%. А в интервале 60–70% есть случаи получения 70–80% мажоритарных мандатов, в то время как в интервале 50–60% таких случаев нет. Да и доля случаев со 100% в интервале 60–70% ниже, чем в интервале 50–60% (четверть против трети). Это, по-видимому, связано с тактикой «партии власти». При низком уровне поддержки партийного списка (а такой уровень легко прогнозируется) главные силы бросаются на одномандатные округа (подбор сильных кандидатов со своей стороны, недопуск сильных кандидатов оппозиции, интенсивная агитация и мобилизация сторонников). Напротив, при высоком уровне поддержки «партия власти» готова сознательно уступить несколько округов оппозиции.

Заключение

Результаты нашего исследования подтверждают сложившееся представление о том, что лидирующей партии, получающей поддержку на уровне более 30–35%, мажоритарная система выгоднее, чем пропорциональная. Именно поэтому тенденцией последнего десятилетия в России стал переход от смешанной системы к мажоритарной в Москве и во многих крупных городах, а также сокращение списочной части в пользу мажоритарной во многих регионах и региональных центрах.

При этом смешанная несвязанная система с преобладанием мажоритарной части нередко оказывается для «партии власти» удобнее, чем чисто мажоритарная. Мажоритарная часть такой смешанной системы обеспечивает ей большинство мандатов даже при достаточно низком (на уровне 35–40%) уровне ее поддержки, при этом партия может вести единую агитационную кампанию, использовать технологию «паровозов», и в то же время не возникает проблем с представительством оппозиции (которое при этом значительно меньше заслуженного).

В проигрыше остаются не только оппозиционные партии, но и избиратели. Мы видим, что при такой системе на региональных выборах «сфабрикованное большинство» получается в 46% случаев – в остальных случаях партия-лидер получает и при голосовании поддержку большинства избирателей. В региональных центрах, где поддержка «Единой России» обычно ниже [9: 479], «сфабрикованное большинство» получается уже в большинстве случаев (63%).

При этом фактически происходит искажение воли избирателей, которые в своей массе не дают партии-лидеру мандата на единоличное принятие решений. Однако «партия власти», создавая избирательное законодательство, добивается именно этого: сохранять свою монополию на принятие решений независимо от уровня поддержки избирателями.

Поступила в редакцию 26.09.2025, в окончательном виде 29.09.2025.

---

Список литературы

1. Lyubarev A. Electoral Legislation in Russian Regions. – Europe-Asia Studies. 2011. V. 63. No. 3. P. 415–427. DOI: 10.1080/09668136.2011.557534
2. Rae D.W. The Political Consequences of Electoral Laws. New Haven: Yale University Press, 1971. 203 p.
3. Бердникова Д. Итоги «умного голосования» в Томске: побеждают 19 кандидатов из 27. – Vtomske.ru, 14.09.2020. Доступ: https://vtomske.ru/news/177837-itogi-umnogo-golosovaniya-v-tomske-pobejdayut-19-kandidatov-iz-27 (проверено 24.09.2025). - https://vtomske.ru/news/177837-itogi-umnogo-golosovaniya-v-tomske-pobejdayut-19-kandidatov-iz-27
4. Голосов Г.В. Пределы электоральной инженерии: «смешанные несвязанные» избирательные системы в новых демократиях. – ПОЛИС. 1997. № 3. С. 102–113.
5. Голосов Г.В. Российская партийная система и региональная политика, 1993–2003. СПб: Европ. ун-т в Санкт-Петербурге, 2006. 300 с.
6. Голосов Г.В. Сфабрикованное большинство: конверсия голосов в места на думских выборах 2003 г. – ПОЛИС. 2005. № 1. С. 108–119.
7. Иванченко А.В., Кынев А.В., Любарев А.Е. Пропорциональная избирательная система в России: история, современное состояние, перспективы. М.: Аспект Пресс, 2005. 333 с.
8. Кынев А.В. Выборы региональных парламентов в России 2014–2020: Новая департизация и Управляемая партийность 2.0. М.: Фонд «Либеральная миссия», 2021. 1216 с.
9. Кынев А.В., Любарев А.Е. Партии и выборы в России 2008–2022: История заката. М.: Новое литературное обозрение, 2024. 488 с.
10. Кынев А.В., Любарев А.Е. Партии и выборы в современной России: Эволюция и деволюция. М.: Фонд «Либеральная миссия», 2011. 792 с.
11. Кынев А. Выборы парламентов российских регионов 2003–2009: Первый цикл внедрения пропорциональной избирательной системы. М.: Центр «Панорама», 2009. 516 с.
12. Кынев А. Выборы региональных парламентов в России 2009–2013: От партизации к персонализации. М.: Центр «Панорама», 2014. 728 с.
13. Любарев А.Е. Избирательные системы: российский и мировой опыт. М.: РОО «Либеральная миссия»; Новое литературное обозрение, 2016. 632 с.
14. Любарев А.Е. О проблемах использования пропорциональной избирательной системы на муниципальных выборах. – Конституционное и муниципальное право. 2011. № 10. С. 68–72.
15. Любарев А.Е. Пропорциональная и смешанная избирательные системы на региональных и муниципальных выборах в Российской Федерации: проблемы «сфабрикованного большинства». – NB: Вопросы права и политики. 2013. № 8. С. 65–118. DOI: 10.7256/2305-9699.2013.8.9212
16. Любарев А.Е. Распределение мандатов между партийными списками на региональных выборах в России. – Политическая наука. 2019. № 1. С. 165–185. DOI: 10.31249/poln/2019.01.09
17. Любарев А.Е. Регулирование избирательной системы в законодательстве субъектов Российской Федерации. – Российский юридический журнал. 2010. № 4. С. 76–82.