Бундестаг без «сверхмандатов»: каков результат избирательной реформы?

Любарев А.Е.

Аннотация

В статье анализируются результаты выборов в германский бундестаг 2025 г. в контексте предшествовавшей выборам электоральной реформы, отменившей «сверхмандаты» («избыточные» и «выравнивающие» мандаты). Описаны история выборов в бундестаг и проблемы «сверхмандатов», электоральная реформа 2023 г. и ее коррекция Конституционным судом. Показано, что цели электоральной реформы можно считать достигнутыми: численный состав бундестага удалось зафиксировать, и одновременно получилось пропорциональное представительство. Тем не менее, в статье обсуждается ряд проблем, сохраняющихся на выборах в бундестаг: завышенный заградительный барьер, отсутствие депутатов в ряде одномандатных округов, возможная модификация смешанной связанной системы для более полного проявления ее преимуществ.

---

На выборах германского бундестага, начиная с 1953 г. (то есть со вторых выборов), действует двухголосая смешанная связанная система (которую в самой Германии называют персонализированной пропорциональной). За прошедшие 70 лет правила проведения выборов несколько раз изменялись, но в своей основе эта система оставалась неизменной. Эта неизменяемая суть включает несколько положений:

1) наличие у избирателя двух голосов: первый голос он отдает за кандидата в одномандатном избирательном округе, а второй голос – за земельный партийный список;

2) в одномандатном округе избранным считается кандидат, получивший относительное большинство голосов;

3) к распределению мандатов допускаются списки тех партий, которые получили в общегерманском масштабе более 5% голосов (у этого правила есть исключения);

4) суммарное число мандатов, которое получает каждая партия в результате распределения мандатов, должно быть пропорционально числу полученных партиями голосов в общегерманском масштабе;

5) мандаты сначала получают кандидаты, победившие в одномандатных округах, остальные мандаты – кандидаты из партийных списков в зависимости от их места в списке и результата партии в конкретной земле.

Таким образом, данная система, с одной стороны, обеспечивает пропорциональное распределение мандатов, а с другой стороны, мандаты в первую очередь достаются кандидатам, получившим персональную поддержку избирателей [4; 7; 9: 213–223; 10; 12].

Вплоть до последних выборов, прошедших в нынешнем году, одну из заметных особенностей германской системы составляла возможность (нередко реализуемая) увеличения числа мест в бундестаге сверх установленного законом количества («сверхмандаты»). До 2013 г. это были «избыточные» мандаты [13; 14], причина появления которых будет обсуждена в ходе дальнейшего изложения. В 2013, 2017 и 2021 гг. к «избыточным» мандатам стали добавляться «выравнивающие» мандаты – для более точного обеспечения пропорционального представительства [9: 222–223; 10]. Это стало приводить к значительному увеличению размера бундестага, и наличие «сверхмандатов» стало объектом критики. В результате в 2023 г. закон был изменен, и возможность появления «сверхмандатов» отменена. В качестве способа реализации этой отмены было скорректировано правило определения победителей в одномандатных округах: в некоторых округах стало возможно отсутствие избранного кандидата [5; 11].

Фактически реформа 2023 г. оказалась самой радикальной за 70 лет. И в связи с этим прошедшие 23 февраля 2025 г. выборы в бундестаг требуют анализа с точки зрения того, как эта реформа сработала. Целью настоящей статьи и является такой анализ.

Как появляются «сверхмандаты»

Рассмотрим механизм появления «сверхмандатов» на примере выборов в бундестаг 2021 г. На тех выборах (как и на выборах 2013 и 2017 гг.) действовали следующие правила распределения мандатов. Сначала 598 мандатов (установленный законом размер бундестага) были распределены между землями пропорционально численности населения (по методу Сент-Лагю). Получилось, в частности, у земли Северный Рейн – Вестфалия 127 мандатов, у земли Бавария – 93, у земли Бранденбург – 20, у земли Саар – 7, у земли Бремен – 5 и т.д.

Затем в каждой земле это количество мандатов распределялось пропорционально вторым голосам избирателей – среди партий, допущенных к распределению мандатов. В частности, в земле Бранденбург 20 мандатов распределились так: социал-демократы (СДПГ) – 7, «Альтернатива для Германии» (АдГ) – 4, христианские демократы (ХДС) – 3, Свободные демократы (СвДП) – 2, «Зеленые» – 2, Левые – 2.

Далее число мандатов, которое положено партии в каждой земле, сравнивалось с числом завоеванных партией прямых мандатов (то есть с числом выигранных ею одномандатных округов). И могло оказаться, что второе число больше первого. Такое в 2021 г. у СДПГ случилось в шести землях: Шлезвиг-Гольштейн (6 и 8), Мекленбург – Передняя Померания (4 и 6), Нижняя Саксония (21 и 22), Бранденбург (7 и 10), Гессен (13 и 14) и Саар (3 и 4). Всего по шести землям разница получилась в 10 мандатов. Поскольку закон до последнего времени не позволял лишать партию завоеванных ею прямых мандатов, эти мандаты оказывались «избыточными», то есть на это число увеличивалось количество мест в бундестаге. В 2021 г. таких мандатов получилось 34 – 10 у СДПГ, 12 у ХДС, 11 у ХСС и 1 у АдГ [1].

Вплоть до 2009 г. эти «избыточные» мандаты и составляли то, что мы называем «сверхмандатами». Их появление приводило к некоторому (очень небольшому, едва заметному) искажению пропорциональности представительства. Но Конституционный суд Германии счел даже такие минимальные искажения недопустимыми и потребовал от законодателей коррекции [13; 14]. В результате с 2013 г. появились «выравнивающие» мандаты, которые добавлялись партиям так, чтобы пропорция была идеальной. И «выравнивающих» мандатов получалось значительно больше, чем «избыточных». В частности, в 2021 г. к 34 «избыточным» мандатов пришлось добавлять 104 «выравнивающих», и общее числе депутатов бундестага выросло до 736 [1].

История выборов в бундестаг

В таблице 1 приведены данные о выборах в бундестаг, проходивших с 1953 г. по 2021 г. Здесь сразу следует оговориться, что, хотя ХДС и ХСС формально являются разными партиями, в данном контексте мы рассматриваем их как единую партию, или, точнее, как единый блок (ХДС/ХСС). С содержательной точки зрения так точнее, поскольку ХСС выдвигает кандидатов и списки только в Баварии, а ХДС – во всех остальных землях, кроме Баварии; и в бундестаге обе партии действуют в коалиции.

Из таблицы видно, что на протяжении 70-летней истории лишь один раз (в 1957 г.) одна партия (ХДС/ХСС) получила абсолютное большинство голосов и абсолютное большинство мандатов. Во всех остальных случаях ни одна партия не получала большинство голосов, и приходилось выстраивать коалицию (при этом возглавляла коалицию не всегда партия-лидер). И хотя у партии-лидера обычно получался бонус, то есть доля завоеванных ею мандатов была больше доли полученных голосов, ни разу этот бонус не приводил к ситуации «сфабрикованного большинства», то есть к получению партией более половины мандатов [9: 118, 219]. В большинстве случаев бонус не превышал 3 процентных пунктов, дважды (в 1990 г. и 2009 г.) он составлял 4,4–4,6 процентных пунктов, и лишь один раз (в 2013 г.) достиг 7,9 процентных пунктов. В результате ситуация в том году оказалась близка к «сфабрикованному большинству» (блок ХДС/ХСС имел 49,4% мандатов при 41,5% голосов).

Бонус получается в результате действия двух факторов. Первый фактор – отсечение от распределения мандатов партий, не преодолевших 5-процентный барьер. Второй фактор – «избыточные» мандаты. Разделить эти факторы можно путем следующей процедуры. Если рассчитать долю голосов за лидера от суммы голосов, поданных за партии, допущенные к распределению мандатов, то разница между этой долей и долей полученных лидером мандатов покажет искажение пропорциональности на стадии распределения мандатов (что до 2013 г. определялось главным образом «избыточными» мандатами). Оставшаяся часть бонуса связана с действием 5-процентного барьера.

Анализ показывает, что в подавляющем большинстве случаев главным был фактор, связанный с барьером. Косвенно это видно даже по тому, что рассчитанный нами индекс Лузмора–Хэнби (наиболее простой и понятный из индексов диспропорциональности) почти всегда был равен разности между 100% и долей голосов, полученных партиями, допущенными к распределению мандатов. Индекс Лузмора–Хэнби рассчитывается как полусумма модулей разности между долей голосов и долей мандатов [2: 58–62; 9: 443]. В условиях, когда мандаты распределяются с высокой степенью пропорциональности между партиями, преодолевшими барьер, у всех таких партий доля мандатов оказывается больше доли голосов, и сумма отклонений у этих партий оказывается равна сумме долей голосов, полученных партиями, не преодолевшими барьер. Если эти две суммы сложить, а затем разделить пополам, получается как раз одна из этих сумм.

Что касается «избыточных» мандатов, то их количество в большинстве случаев было невелико. В 1965–1976 гг. их вообще не было, в других шести кампаниях, проходивших до объединения Германии, их было не более пяти. Ситуация стала меняться с 1990 г., причем в 1990–2005 гг. большая часть «избыточных» мандатов образовывалась в восточных землях.

Как показал наш анализ, появлению «избыточных» мандатов благоприятствует ряд факторов. Во-первых, однородность электората (то есть близкие результаты голосования в разных округах в пределах земли) способствует тому, что партия, имеющая поддержку относительного большинства избирателей, может выиграть в большей части одномандатных округов или даже во всех округах (в то время как при сильной неоднородности в отдельных округах могут побеждать кандидаты других партий). Восточные земли (не считая Берлина) оказались электорально более однородными по сравнению с западными (кроме Бремена, Гамбурга и Саарленда). Во-вторых, более сильная конкуренция и соответственно больший разброс голосов позволяют побеждать в одномандатных округах с более низким уровнем поддержки. В восточных землях конкуренция была в основном сильнее, чем в западных: там, помимо ХДС и СДПГ, были сильны позиции Левых. В-третьих, до 2013 г. (то есть до изменения методики распределения мандатов) определенную роль играла и разница в активности избирателей: земли с более низкой явкой получали меньшее число мандатов. А в восточных землях активность избирателей была ниже, чем в западных.

Ситуация изменилась в 2009 г., когда число «избыточных» мандатов резко возросло, и все они достались ХДС и ХСС; при этом большая часть таких мандатов образовалась в западных землях – Баден-Вюртемберге (10) и Баварии (3). Здесь некоторую роль могло сыграть «тактическое» голосование: избиратели СвДП могли в одномандатных округах голосовать за кандидатов ХДС или ХСС (впрочем, такое голосование имело место и ранее). После этого Федеральный конституционный суд потребовал ограничить число «избыточных» мандатов. Однако германский законодатель пошел другим путем, и в 2013 г. в закон был внесен ряд изменений, главное из которых – введение «выравнивающих» мандатов [9: 222–223; 10].

Как видно из таблицы 1, наибольшее число «избыточных» мандатов у одной партии оказывалось в 1994 г. (12 у ХДС/ХСС), в 1998 г. (13 у СДПГ) и в 2009 г. (24 у ХДС/ХСС). Расчет показал, что в 1994 г. общий бонус ХДС/ХСС составил 2,3 процентных пункта, из них за счет «избыточных» мандатов 0,8 и за счет барьера 1,5. В 1998 г. общий бонус у СДПГ получился 3,62 процентных пункта, из них за счет «избыточных» мандатов 1,06 и за счет барьера 2,56. И только в 2009 г. вклад «избыточных» мандатов оказался существенным: общий бонус ХДС/ХСС составил 4,63 процентных пункта, из них за счет «избыточных» мандатов 2,47 и за счет барьера 2,16.

С введением «выравнивающих» мандатов распределение мандатов между партиями, допущенными к такому распределению, стало более строго пропорциональным. Однако проблема диспропорциональности за счет отсечения партий, не преодолевших барьер, одновременно усугубилась.

Из таблицы 1 видно, что в 1960-х – 1980-х годах в Западной Германии этой проблемы практически не было. Еще в 1950-х гг., помимо трех основных партий, действовали другие партии, получавшие определенную поддержку избирателей (в частности, Немецкая партия). С 1961 г. по 1980 г. в бундестаг проходили только три партии (ХДС/ХСС, СДПГ и СвДП), но все остальные партии получали ничтожную долю голосов (всего в сумме около 1% в 1972 и 1976 гг., в другие годы немногим больше). С 1983 г. барьер стали преодолевать «Зеленые», и количество «потерянных» голосов оставалось небольшим.

После объединения Германии в бундестаг стала проходить Партия демократического социализма (ПДС), хотя и на грани: в 1998 г. она получила 5,1%, в 1994 г. только 4,4%, но была допущена к распределению мандатов благодаря победе в четырех одномандатных округах, однако в 2002 г. она довольствовалась 4% и двумя прямыми мандатами, а потому к распределению мандатов допущена не была. Потом ПДС объединилась с левыми социал-демократами в партию Левые, и с 2005 г. неизменно имела успех (правда, в 2021 г. опять благодаря одномандатникам: по спискам чуть не дотянула до барьера, получив 4,9%, но вновь, как и в 1994 г., выручила норма о допуске к распределению мандатов за три прямых мандата).

Однако в 2013 г. сразу две партии немного не дотянули до барьера и не провели одномандатников. Одна из них – ветеран выборов СвДП, получившая 4,8%, вторая – набиравшая силу АдГ (4,7%). В сумме голоса, потерянные этими партиями, составили 9,5%, а вместе с другими партиями-аутсайдерами потери достигли 15,7% – такого не было за всю историю германских выборов. В результате, как отмечалось выше, бонус ХДС/ХСС получился 7,9%, и блок не дотянул лишь 0,6% до абсолютного большинства мандатов.

В 2017 г. обе партии смогли пройти в бундестаг (АдГ впервые), в 2021 г. они закрепили свой успех. Но в 2025 г. повторилась история с двумя партиями, не дотянувшими до барьера (одна из них – все та же СвДП, другая – новая).

Электоральная реформа 2023 года

В 2023 г. германские законодатели решились обновить свое электоральное законодательство более радикально, чем это делалось все предыдущие десятилетия. Во-первых, они решили полностью отказаться от «сверхмандатов». Но в таком случае неизбежно возникал вопрос: что делать в ситуации, когда число завоеванных партией прямых мандатов окажется больше, чем число мандатов, которая партия должна получить, исходя из пропорционального распределения.

Здесь возможны были как минимум два варианта. Первый – тот, который мы реализовали в проекте Избирательного кодекса РФ [6: 56, 370–371]. Оставить партии завоеванные ею прямые мандаты, исключить эту партию из пропорционального распределения мандатов и оставшиеся мандаты распределить между остальными партиями. В нашем проекте так было предложено распределять мандаты на федеральном уровне, в Германии, по-видимому, можно было ввести такое правило на уровне земель. Это привело бы к некоторому искажению пропорциональности, но германские законодатели на нарушение пропорциональности не пошли.

Они выбрали другой путь, достаточно радикальный. То есть отказались от правила, по которому в каждом одномандатном округе должен быть избран депутат. По новым правилам партия, победившая в большем числе одномандатных округов, чем ей положено мандатов по пропорции, теперь должна лишаться этих «избыточных» мандатов. Это делается путем составления рейтинга кандидатов-аутсайдеров, и те, кто оказываются внизу рейтинга, мандатов не получают [5; 11].

Отмена «сверхмандатов» мотивировалась нежеланием раздувать бундестаг, что не только приводит к удорожанию законодательного органа (это для Германии терпимо), но и усложняет его работу. В свое время немецкие правоведы отмечали, что работоспособность парламента – достаточно большая ценность, и ради нее можно идти на определенные жертвы (так, в частности, обосновывался 5-процентный барьер) [12].

При этом законодатели скорректировали число мандатов в бундестаге. Количество одномандатных округов осталось равным 299, но общее число мандатов было установлено на уровне 630. Таким образом, при отсутствии «избыточных» мандатов число списочных мандатов должно составлять 331, но оно может увеличиваться за счет недобора числа прямых мандатов.

Другое направление реформы – отказ от нормы, позволяющей допускать к распределению мандатов партии, проведшие не менее трех одномандатников. Как отмечалось выше, эта норма в 1994 г. и в 2021 г. позволила получить нормальное представительство ПДС и Левым. В 1994 г. они смогли получить 30 мандатов (вместо 4-х), а в 2021 г. – 39 мандатов (вместо 3-х). Так что расчет был в первую очередь на то, что новелла позволит сократить представительство Левых, с которыми основные партии не готовы вступать в коалицию.

Высказывалось также мнение, что новелла может сработать против ХСС [5; 11]. До сих пор эта партия неизменно получала более 5% в общегерманском масштабе, хотя выдвигала список только в Баварии. Однако баварских голосов всегда хватало для преодоления общегерманского барьера. Кто-то, возможно, полагал, что на следующих выборах ее результат упадет, хотя легче было предположить, что он, напротив, вырастет.

Однако Конституционный суд Германии в июле 2024 г. признал данную новеллу противоречащей Основному закону республики, и правило допуска к распределению мандатов при наличии не менее трех прямых мандатов продолжило действовать на выборах 2025 г. Главное же направление реформы – отмену «сверхмандатов» – судьи признали допустимым [5].

Выборы 2025 года

Результаты выборов в бундестаг 2025 г. представлены в таблице 2. Всего в парламент прошли семь партий, однако, если не считать Союз южношлезвигских избирателей (СЮИ), который получил один мандат как партия национальных меньшинств (то есть ему не требовалось преодолеть 5-процентный барьер), и считать (как и для предыдущих кампаний) ХДС и ХСС единым блоком, то получается пять партий с полноценным представительством.

Блок ХДС/ХСС вновь лидировал с 28,5%, но второе место впервые оказалось у АдГ, а СДПГ переместилась на третье место. Уверенно прошли в бундестаг «Зеленые» и Левые. А вот СвДП, как и в 2013 г., барьер не преодолела, получив в этот раз всего 4,3%. Чуть-чуть не преодолела барьер еще одна партия – новая партия «Союз Сары Вагенкнехт» (ССВ), ей не хватило всего 0,02%.

У остальных партий никаких шансов не было. С большим отрывом от СвДП идет партия «Свободные избиратели», получившая 1,5%, остальные партии получили менее 1%: три партии между 0,5 и 1% и еще 16 партий – менее 0,2%.

Всего партии, не преодолевшие заградительный барьер, в сумме получили 13,7%, и соответственно индекс Лузмора-Хэнби получился равным 13,7%. Из этой суммы 9,3% – это потери голосов, поданных за ССВ и СвДП, и только 4,4% – потери голосов за откровенных аутсайдеров.

Мы также видим, что споры вокруг нормы об освобождении от преодоления 5-процентного барьера за три прямые мандата пока носили лишь теоретический характер (как и предсказывалось) [11]. И Левые, и ХСС барьер и в этот раз уверенно преодолели. А не преодолевшие барьер ССВ и СвДП не смогли провести ни одного одномандатника.

А какую роль сыграла норма об отмене «сверхмандатов»? Было бы соблазнительно сделать расчет: каков был бы результат выборов, если бы они считались по правилам, действовавшим в 2013–2021 гг.? Однако такой расчет сделать оказалось затруднительно. Во-первых, по тем правилам расчет начинался с определения минимального числа мандатов для каждой земли, а это требует знания актуальной численности населения по землям. Во-вторых, алгоритм расчета четко не прописан, и он интерактивный, то есть продолжается до достижения цели: каждая партия должна получить мандаты не менее определенного для нее минимума, и в целом распределение должно получиться пропорциональным числу вторых голосов.

В 2013 и 2017 гг. эта цель – пропорциональность – была достигнута. В 2013 г. максимальное по модулю отклонение доли голосов (от суммы голосов за партии, между которыми распределяли мандаты) от доли мандатов составило 0,09 процентных пунктов (для ХСС). В 2017 г. получилось еще точнее: максимальное отклонение составляло всего 0,04 процентных пункта (одновременно для ХДС, «Зеленых» и АдГ).

А вот в 2021 г. столь точной пропорции достигнуть не удалось. ХСС получила три «избыточных» мандата, которые не удалось компенсировать «выравнивающими». В результате ХСС, получившей 5,66% голосов (от суммы голосов за партии, между которыми распределяли мандаты), досталось 6,11% мандатов, то есть отклонение составило 0,45 процентных пунктов. Соответственно ниже оказалась доля у СДПГ (на 0,18 процентных пунктов), у «Зеленых» (на 0,11 процентных пунктов) и – с меньшей разницей – у четырех остальных партий.

Объяснения этому я не нашел, просто констатируется факт, что у ХСС все равно остается избыток мандатов [1]. Расчет показывает, что для более полного выравнивания число депутатов бундестага должно было увеличиться до 795. Вероятно, это и стало поводом для реформы.

На выборах 2025 г. вновь получилось практически идеальное пропорциональное распределение. Максимальное по модулю отклонение доли голосов (от суммы голосов за партии, между которыми распределяли мандаты) от доли мандатов составило 0,11 процентных пунктов (для ХДС), меньшее у ХСС (0,06 процентных пунктов в противоположную сторону), у остальных пяти партий еще меньше.

Достигнут такой результат за счет неполучения мандатов кандидатами, выигравшими в одномандатных округах. Всего таких кандидатов оказалось 23: у ХДС 6 в Баден-Вюртемберге, 5 в Гессене, 3 в Рейнланд-Пфальце и один в Шлезвиг-Гольштейне (всего 15); у ХСС 3 в Баварии; у АдГ – 4 (по одному в Мекленбурге – Передней Померании, Бранденбурге, Саксонии–Анхальт и Саксонии); у СДПГ один в Бремене. Победители в этих округах стали «запасными депутатами».

Результаты «запасных депутатов» – от 24,7% (кандидат ХДС в округе № 275, Баден-Вюртемберг) до 34,4% (кандидат ХДС в округе № 277, Баден-Вюртемберг). У 11 из 23 результат ниже 30% [3].

Дискуссионные заметки

Итак, цели электоральной реформы можно считать достигнутыми. Численный состав бундестага удалось зафиксировать, и одновременно получилось пропорциональное представительство. Тем не менее, остался ряд проблем, которые хотелось бы обсудить.

Одна из этих проблем – отсутствие депутатов в ряде округов. Это нарушает права избирателей этих округов, которые оказываются без своего территориального представителя. Как легко понять, без депутатов остаются те округа, которые голосуют наиболее плюралистично (там лидер получает менее 35%).

Очевидно, что такое решение – плата за пропорциональность распределения мандатов. И вот тут возникают главные вопросы. В чем смысл пропорционального распределения? Каков критерий пропорциональности? Чему именно должно соответствовать распределение мандатов?

Как мы видим, доля мандатов практически точно соответствует доле голосов от суммы голосов за партии, между которыми распределяются мандаты. Но не совершается ли здесь подмена понятий? Когда мы считаем долю голосов от числа действительных бюллетеней или от числа избирателей, принявших участие в голосовании (при небольшой доле недействительных бюллетеней, как в Германии, разница несущественна), мы получаем картину волеизъявления избирателей. И нам представляется, что именно с этим волеизъявлением следует сравнивать результат распределения мандатов (т.е. результат выборов).

И при таком подходе оказывается важной разница между долей мандатов и долей голосов от числа действительных бюллетеней. А данная разница, как мы видим, определяется долей голосов, поданных за партии, не допущенные к распределению мандатов (и вычисляется как индекс Лузмора-Хэнби). В связи с этим возникает резонный вопрос: стоит ли так тщательно (до десятых процентного пункта) подгонять долю мандатов под долю голосов от суммы голосов за партии, между которыми распределяются мандаты, если от доли голосов от числа действительных бюллетеней доля мандатов отличается на 3–4 (а то и 8) процентных пунктов.

Я не ставлю для себя задачу давать советы германским законодателям. Но вот для законодателей тех стран, которые хотели бы перенять германскую систему, можно было бы высказать некоторые соображения.

В первую очередь мы видим чрезмерность 5-процентного барьера. Он приводит (уже второй раз) к отсечению от представительства партий, пользующихся поддержкой значительного числа избирателей. Если бы барьер был снижен до 4%, то эти партии спокойно проходили бы, а мелкие партии, мало кого представляющие, отсекались бы. И потери голосов снижались бы вдвое – втрое. Ранее я приводил и иные соображения в пользу снижения заградительного барьера до 4 или 3% [9: 349–352].

Высокий заградительный барьер часто обосновывается желанием отсечь от парламента радикальные партии, с которыми основные партии не желают вступать в коалицию [9: 344–345]. Однако в реальности мы видим, что и Левые, и АдГ барьер сейчас преодолевают, а ССВ тоже мог вполне его преодолеть. Напротив, уже второй раз за чертой оказывается СвДП, которая обычно вступала в коалицию либо с ХДС, либо с СДПГ.

Другая серьезная проблема (о которой выше уже шла речь) – «избыточные» мандаты (в данном случае мандаты, не полученные победителями в округах). Однако здесь сразу следует обратить внимание на то, что эта проблема в значительной степени вызвана тем, что мандаты распределяются пропорционально не только в национальном масштабе, но и внутри земель. Для Германии такой подход, по-видимому, принципиален. Для стран даже федеративных, но с менее развитыми федеративными началами (как Россия), это, на мой взгляд, необязательно.

Если бы сравнение числа мандатов, причитающихся партии исходя из пропорции, и числа выигранных ею одномандатных округов осуществлялось в масштабе всей страны, то проблемы чаще всего не было бы. Так, в 2025 г. у всех партий, кроме ХСС, число причитающихся мандатов больше, чем число выигранных округов. Если же рассматривать ХДС и ХСС как единую партию (для чего, безусловно, есть основания), то в сумме они выиграли в 190 округах, а мандатов им причитается 208. Таким образом, и в этом случае проблемы «избыточных» мандатов не было бы.

Но даже если проблема остается, то у нее есть несколько решений. В Германии уже опробовали три варианта: 1) оставлять партии «избыточные» мандаты; 2) оставлять партии «избыточные» мандаты, но добавлять другим партиям «выравнивающие» мандаты; 3) лишать партию «избыточных» мандатов. Можно предложить и четвертый вариант (как в нашем проекте Избирательного кодекса РФ [6: 56, 370–371]): оставить партии мандаты, выигранные в округах, а оставшиеся мандаты распределить между остальными партиями пропорционально вторым голосам.

Вот как это могло бы выглядеть на примере выборов бундестага 2025 г. в Баден-Вюртемберге. Здесь распределялось 79 мандатов. ХДС по пропорции (при расчете методом Сент-Лагю) полагается 29 мандатов, но партия выиграла 35 округов. По предлагаемой методике ей оставляется 35 мандатов, а остальные рассчитываются заново. Тогда АдГ получает 16 мандатов (вместо 18), СДПГ – 12 (вместо 13), «Зеленые» – 11 (вместо 13), Левые – 5 (вместо 6).

Конечно, в масштабе одной земли перераспределение шести мандатов существенно. Но в масштабах всей страны у ХДС/ХСС получились бы 18 «избыточных» мандатов, это 2,9 процентных пункта, что ниже искажений из-за 5-процентного барьера. К тому же, по-видимому, выигрыш ХДС/ХСС составил бы менее 18 мандатов: еще несколько мандатов они потеряли бы в тех землях, где «избыточные» мандаты получила АдГ.

И, наконец, стоит вернуться к вопросу о смысле смешанной связанной (персонализированной пропорциональной) системы. Он в том, что достигаются одновременно две цели: 1) мандаты распределяются пропорционально предпочтениям избирателей; 2) персональный состав парламента зависит не только от решений партийных органов, но и от голосов избирателей. Однако наш анализ показывает, что вторая цель достигается не полностью.

Обратимся вновь к результатам выборов 2025 г. ХДС получил 164 мандата, из них 128 в округах и 36 по спискам; СДПГ – 120 мандатов, из них 44 по округам и 76 по спискам; АдГ – 152 мандата, из них 42 по округам и 110 по спискам. Таким образом, у этих трех партий действительно состав их депутатского корпуса существенно зависит от голосов избирателей.

Особняком стоит ХСС, у которого все 44 мандата получены в округах. Здесь состав депутатского корпуса, казалось бы, полностью определился голосованием избирателей. Однако в Баварии всего 47 округов, и во всех победили кандидаты ХСС, только в трех эти кандидаты не получили мандаты, поскольку партии по пропорции полагалось только 44 мандата. То есть голоса избирателей некоторую роль сыграли, но небольшую.

Что касается «Зеленых» и Левых, то у первых по округам прошли 12 депутатов из 85, а у вторых – лишь 6 из 64. То есть для состава депутатского корпуса этих партий голоса избирателей сыграли совсем небольшую роль.

Впрочем, выборы 2025 г. в этом плане сильно отличаются от предыдущих. Скажем, в 2021 г. соотношения были еще менее благоприятными с точки зрения роли голосов избирателей: существенная доля депутатов, избранных по округам, была только у СДПГ (121 из 206) и ХДС (98 из 152); и так же у ХСС все 45 депутатов были избраны по округам. У остальных партий депутатов, избранных в округах, мало: у «Зеленых» 16 из 118, у АдГ 16 из 83, у Левых 3 из 39, а у СвДП ни одного из 92.

Обсуждая ранее эту проблему, мы писали, что она может быть решена несколькими способами. Один из них – замена одномандатных округов на двух- и/или трехмандатные с одним голосом у избирателя. Это позволит получать партиям-середнякам большее количество прямых мандатов.

Другое предложение было более радикальное: «Поскольку округа существуют не сами по себе, а встроены в смешанную связанную систему и выигрыш в этих округах не должен влиять на партийный расклад парламента, можно отказаться еще от некоторых принципов мажоритарной и полупропорциональной систем. В частности, от принципа “из каждого округа заранее определенное число депутатов”. В этом случае можно установить, что мандаты в округах получают кандидаты не в зависимости от занятого ими места, а в зависимости от полученной доли голосов (например, более 25%).

Если же еще отказаться и от принципа “у кандидатов от всех партий одинаковые условия прохождения”, то можно, например, установить, что у каждой партии определенную часть мандатов (половину или больше) получают кандидаты в зависимости от их результатов в округах (в порядке убывания доли голосов), а другую часть – в зависимости от их места в списке. Или, как вариант, сделать доли получающих мандаты кандидатов из списка и из числа одномандатников зависящей от числа голосов, поданных за список и за кандидатов. В этом случае у всех партий, прошедших в парламент, состав депутатов будет зависеть от избирателей» [9: 591].

В другой работе был сделан вывод о перспективности модели с трехмандатными округами и одним голосом у избирателя в мажоритарной части, где мандаты в округах получают не только лидирующая тройка кандидатов, но и другие кандидаты – так, чтобы у всех партий, допущенных к распределению мандатов, прямые мандаты получали не менее половины кандидатов [8].

Теперь мы видим, что в Германии отказались от принципов «из каждого округа заранее определенное число депутатов» и «у кандидатов от всех партий одинаковые условия прохождения», поскольку в одних округах избирается один депутат, а в других – депутат остается не избранным, кроме того, избрание депутата зависит не только от голосов избирателей в конкретном одномандатном округе, но и от голосов за его однопартийцев в других округах.

Такое решение открывает возможности и для более глубоких модификаций смешанной связанной избирательной системы, в том числе и тех, которые описаны в наших работах [8; 9: 589–591].

Поступила в редакцию 26.03.2025, в окончательном виде 09.04.2025.

---

Список литературы

1. Erläuterung des Verfahrens der Umrechnung von Wählerstimmen in Bundestagssitze mit dem endgültigen Wahlergebnis der Bundestagswahl 2021. – Официальный сайт Die Bundeswahlleiterin. Доступ: https://bundeswahlleiterin.de/dam/jcr/e9eb08cc-e19e-4caa-b9f7-c69247872344/btw21_erl_sitzzuteilung.pdf (проверено 26.03.2025). - https://bundeswahlleiterin.de/dam/jcr/e9eb08cc-e19e-4caa-b9f7-c69247872344/btw21_erl_sitzzuteilung.pdf
2. Lijphart A. Electoral Systems and Party Systems: A Study of Twenty-Seven Democracies, 1945–1990. Oxford: Oxford University Press, 1994. 209 p.
3. Wahl zum 21 Deutschen Bundestag am 23 Februar 2025. Heft 3. Endgültige Ergebnisse nach Wahlkreisen. – Официальный сайт Die Bundeswahlleiterin. Доступ: https://bundeswahlleiterin.de/dam/jcr/5316c01c-8a1e-44d0-8075-eab495f466b6/btw25_heft3.pdf (проверено 26.03.2025). - https://bundeswahlleiterin.de/dam/jcr/5316c01c-8a1e-44d0-8075-eab495f466b6/btw25_heft3.pdf
4. Веденеев Ю.А., Васильев А.В. Сравнительный анализ избирательных систем России и Германии. – Журнал о выборах. 2001. № 4. С. 22–26.
5. Иванова А. Суд: Реформа избирательного права нарушает Основной закон. – DW, 30.07.2024. Доступ: https://www.dw.com/ru/sud-reforma-izbiratelnogo-prava-casticno-narusaet-osnovnoj-zakon-frg/a-69806645 (проверено 26.03.2025). - https://www.dw.com/ru/sud-reforma-izbiratelnogo-prava-casticno-narusaet-osnovnoj-zakon-frg/a-69806645
6. Избирательный кодекс Российской Федерации – основа модернизации политической системы России / Под ред. А.Е. Любарева. М.: ГОЛОС, 2011. 460 с.
7. Лейбо Ю.И. Избирательная система Германии. – Современные избирательные системы. Вып. 2: Аргентина, Германия, Швеция. М: РЦОИТ; Норма, 2007. С. 107–189.
8. Любарев А.Е. Варианты модификации смешанной связанной избирательной системы: модельное исследование. – Электоральная политика. 2021. № 1 (5). С. 4. - https://electoralpolitics.org/ru/articles/varianty-modifikatsii-smeshannoi-sviazannoi-izbiratelnoi-sistemy-modelnoe-issledovanie/
9. Любарев А.Е. Избирательные системы: российский и мировой опыт. М.: РОО «Либеральная миссия»; Новое литературное обозрение, 2016. 632 с.
10. Любарев А.Е. Сравнение германской и российской избирательных систем. – Вопросы права и политики. 2013. № 11. С. 1–29. DOI: 10.7256/2305-9699.2013.11.1013. - http://e-notabene.ru/lr/article_10131.html
11. Любарев А. Об избирательной реформе в Германии. – ЖЖ Любарева, 25.03.2023. Доступ: https://lyubarev.livejournal.com/125001.html (проверено 26.03.2025). - https://lyubarev.livejournal.com/125001.html
12. Майер Г. Демократические выборы и избирательная система. – Государственное право Германии. Т. 1. М.: ИГП РАН, 1994. С. 121–151.
13. Румянцев А. «Избыточные» мандаты и проблема легитимности в немецком избирательном праве. – Сравнительное конституционное обозрение. 2009. № 6 (73). С. 5–15.
14. Фахретдинова А. Избирательная система Германии в решениях Конституционного суда ФРГ. – Журнал о выборах. 2008. № 6. С. 53–57.